Меня толкают вправо в другой коридор. Меня возмущает, что охотники толкают и подгоняют меня, особенно ведя на смерть, и больше всего я хочу развернуться и уложить одного из них. Но я не вооружена, а они сильнее и больше, так что для меня ситуация не выигрышна. Кроме того, мне нельзя тратить силы.
Мне толкают последний раз и коридор раскрывается. Вдалеке горит яркий свет, как от прожектора, и шум толпы становится невероятно громким, как рев дикого животного. Коридор превращается в широкий и высокий туннель. Освещение становится все ярче и ярче и на какой-то миг мне кажется, что мы вышли на солнечный свет.
Но температура не меняется. Я все еще под землей, меня ведут по входному туннелю. К арене. Я думаю о том времени, когда папа брал меня на матчи по бейсболу, когда мы шли по стадиону к своим местам – после длинного коридора перед нами внезапно раскрывался стадион. Эта дорога вниз по переходу напоминает мне об этом. Кроме того, что сегодня я – звезда шоу. Я останавливаюсь и с трепетом смотрю перед собой.
Передо мной располагается невероятных размеров стадион, в котором набились тысячи и тысячи людей. В центре его ринг в форме восьмигранника; он напоминает ринг для бокса, кроме того, что вместо веревок по периметру железная решетка. Клетка стоит высоко, примерно в пяти метрах от пола, полностью окружая ринг и оставляя открытой лишь крышу. Она напоминает мне клетку, которую однажды использовали на Абсолютном бойцовском чемпионате, UFC, только эта больше. А еще в этой клетке, всей залитой кровью, изнутри каждые метра три торчат острые шипы – она определенно предназначена не для спорта, а для смерти.
Слышится лязганье металла. Внутри дерутся двое и одного только что бросили на клетку. Его тело ударяется о металл, чуть не наткнувшись на шип, и толпа взрывается одобрительным ревом.
Боец поменьше, весь в крови, отлетает от клетки, потеряв ориентацию. Другой – громадных размеров, как боец сумо. Он азиат и весит по меньшей мере 230 килограмм. Кинув своего небольшого жилистого соперника, он подбегает к нему, хватает обеими руками и легко поднимает над головой, будто куклу. Вместе с ним он медленно проходит по кругу и толпа бушует.
Он бросает его через весь ринг и он опять приземляется в клетку, снова чуть не попав на шип. Он падает на твердый пол и лежит, не шевелясь.
Толпа грохочет и подскакивает на ноги в диких воплях.
– ПРИКОНЧИ ЕГО! – кричит кто-то в толпе, перекрикивая шум.
– УБЕЙ ЕГО! – орет другой.
– ЗАДАВИ ЕГО!
Тысячи подскакивают на ноги, грохоча ботинками по железным трибунам, и звук становится огушающим. Сумоист поднимает вверх руки, медленно кружа по рингу и наслаждаясь моментом. Толпа ревет еще громче.
Сумоист медленно и зловеще пересекает ринг, направляясь к лежащему вниз лицом без сознания мужчине. Приблизившись, он неожиданно падает на колено и приземляется прямо на поясницу мужчины.
Я отворачиваюсь, не желая это видеть, ужасно сочувствуя маленькому, беззащитному человеку. Я не понимаю, почему они не закончат на этом. Ведь ясно же, что сумоист победил.
Но они очевидно не собираются заканчивать. Сумоист берет обмякшее тело соперника обеими руками, поднимает его и кидает лицом вперед через весь ринг. Человек ударяется о металлическую клетку и снова валится на пол. Толпа неистовствует. Его тело приземляется в неестественном положении и я уже не знаю, жив он или мертв.
Борец все еще не удовлетворен. Он поднимает руки и снова медленно обходит ринг под скандирование толпы.
«СУ-МО! СУ-МО! СУ-МО!»
Рев достигает своего пика, когда сумоист пересекает ринг последний раз, поднимает ногу и опускает ее на горло своего беззащитного противника. Он встает на него обеими ногами, раздавливая. Глаза человека широко раскрываются и он вытягивает обе руки, пытаясь избавиться от ног на своей шее. Но попытки его тщетны и через несколько секунд борьбы он наконец останавливается. Его руки, ослабев, падают по обе стороны. Он мертв.
Толпа с ревом вскакивает на ноги.
Сумоист берет мертвое тело, высоко поднимает его над головой и швыряет через ринг. В этот раз он целится прямо на выпирающий шип, на который и натыкается тело. Тело прилипает к краю клетки, из живота торчит штырь, кровь течет рекой.
Толпа бьется в исступлении.
Меня сильно толкают и я выхожу на яркий свет, направляясь вниз по проходу на стадион. Когда я вхожу, я понимаю, где собственно нахожусь: это бывший спорткомплекс Мэдисон-сквер-гарден. Только теперь место обветшало, кровля обвалилась так, что внутрь попадает солнечный свет и дождь, трибуны разъедены и покрыты ржавчиной.
Толпа, должно быть, замечает меня, потому что зрители поворачиваются в моем направлении и шумят в предвкушении. Я смотрю вблизи на кричащие и оживленные лица и вижу, что все они – биожертвы. Их лица деформированы, расплылись. Многие не толще спички, они истощены. В них сочетаются самые садистские образы, которые я когда-либо встречала, а здесь их бесконечное количество.
Меня ведут по проходу прямо к рингу, и, когда я дохожу до него, я чувствую на себе тысячи глаз. Слышится улюлюканье и неодобрительные возгласы. Очевидно, они не жалуют новеньких. Или же только меня.
Меня проводят вдоль ринга и подталкивают в сторону небольшой железной лестницы на краю клетки. Я гляжу на сумоиста, который грозно смотрит на меня сверху вниз изнутри ринга. Я смотрю на мертвое тело, все еще висящее на клетке. Я колеблюсь: мне совсем не хочется лезть на ринг.
Меня сильно толкают дулом ружья в поясницу и у меня нет другого выбора, как сделать свой первый шаг на лестницу. Затем другой, и другой. Толпа ликует, а у меня подкашиваются коленки.