Первая Арена. Охотники за головами - Страница 28

Внезапно наше колесо влетает в выбоину. Раздается ужасный грохот и машина подлетает, как если бы под нами взорвалась бомба. Меня ударяет так сильно, что голова бьется о металлический потолок, зубы изо всех сил стукаются друг о друга. Мне кажется, что у меня вылетела пломба. Машина резко поворачивает и только через несколько секунд мне удается вновь взять все под контроль и выровнять ее. Мы были на волоске. Я поступила глупо: никогда нельзя отводить глаза с дороги. Мы потеряли в скорости, машина впереди разогналась и теперь опережает нас на добрых 50 метров. Что еще хуже, теперь они знают, что мы не одни из них.

Я снова жму на газ: 210…230… Я нажимаю на педаль, пока она не касается пола, но дальше она не идет. Спидометр застывает на отметке 250. Я предполагаю, что машина впереди может развить такую же скорость, но они, по всей видимости, более разумны. При таком льде на дороге рискованно разгоняться даже до 130 и они не хотят рисковать. Но мне нечего терять. Если я потеряю Бри, мне незачем будет дальше жить.

Мы снова начинаем к ним приближаться. Они в 30 метрах от нас… 20…

Неожиданно пасссажирское окно опускается и что-то блестит на свету. Я понимаю, слишком поздно, что это: пистолет.

Я вжимаю тормоза, а охотники несколько раз выстреливают. Я наклоняю голову, а пули отскакивают от капота и лобового стекла и звук отрикошетившего металла наполняет наши уши. Поначалу я думаю, что нам конец, но затем осознаю, что пули не проникли внутрь: должно быть, машина пуленепробиваемая.

– Нас же убьют! – кричит мне Бен. – Остановись! Должен быть другой выход!

– Нет другого выхода! – кричу я в ответ, больше чтобы убедить себя, а не его.

Я пересекла что-то типа грани внутри себя и теперь уже не могу отступить.

«Другого выхода нет,» – повторяю я тихо самой себе, глаза мои застывают на дороге.

Я еще прибавляю ходу, прижавшись к обочине и поровнявшись с ними. Одним сильным поворотом руля я жестко ударяюсь в них, как раз тогда, когда охотник достает свой пистолет. Я врезаюсь передним крылом в их заднее колесо. Их машина резко виляет, как и моя. На мгновения мы оба теряем управление. Их заносит в металлические ограждения, затем отбрасывает назад и они влетают в нашу машину, толкнув нас в ограждения с нашей стороны.

Шоссе открывается и перила исчезают, по обеим сторонам простираются сельскохозяйственные поля. Отлично. Теперь я смогу сбить их с дороги. Я снова добавляю газу, приготовившись вильнуть. Я прицеливаюсь и собираюсь повернуть руль.

Неожиданно опять блестит металл, а охотник снова высовывается с оружием в руке.

– БЕРЕГИСЬ! – орет Бен.

Но уже слишком поздно. Звенит выстрел и, прежде чем я успеваю повернуть руль, пули входят прямо в наши передние шины. Я полностью теряю управление. Бен кричит, поскольку мы взлетаем над дорогой. То же бессознательно делаю и я.

Моя вселенная переворачивается, машина кувыркается и крутится в воздухе.

Моя голова сильно ударяется о железную крышу. Я чувствую, как натягивается ремень безопасности, врезаясь в мою грудь, а мир в лобовом стекле мутнеет. Скрежет металла такой громкий, что я не могу думать.

Последнее, что я помню, это то, как я отчаянно желаю, чтобы папа был здесь, чтобы он увидел меня сейчас, увидел, как близко я подобралась. Думаю, он бы гордился мной.

И затем, вслед за последним ударом, мой мир становится черным.

Десять

Не знаю, сколько я провела в отключке. Я поднимаю веки и ощущаю сумасшедшую боль в голове. Что-то не так, и я не могу понять, что.

Затем я осознаю: мир перевернут с ног на голову.

Я чувствую, как по лицу течет кровь. Я осматриваюсь, пытаясь понять, что произошло, где я, жива ли я вообще. А затем медленно начинаю все осознавать.

Машина стоит на крыше, мотор не работает, я все еще пристегнута к водительскому креслу. Вокруг тишина. Интересно, сколько времени я провела в таком состоянии? Я шевелюсь, медленно двигая рукой, стараясь понять, ранена ли я, и чувствую острую боль в руках и плечах. Я не знаю, ранена или нет, и если да, то где, не знаю, как долго провисела вверх ногами на сиденье. Мне нужно отстегнуться.

Не видя застежки, я провожу рукой по ремню, пока пальцы не касаются холодного пластика. Я засовываю туда палец. Поначалу замок не срабатывает. Я нажимаю сильнее.

Давай.

Неожиданно слышится щелчок. Ремень слетает и я резко падаю вниз, приземлившись лицом на железную крышу; после падения голова заболела просто невыносимо.

Мне требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя и тогда я медленно встаю на колени. Я смотрю в сторону и вижу рядом Бена: он все еще пристегнут и висит вверх головой. Его лицо покрыто кровью, она капает с его носа, и я не понимаю, жив он или мертв. Но его глаза закрыты, и я решаю, что это хороший знак – было бы куда хуже, если бы они были открыты и не мигали.

Я смотрю на мальчика на заднем сиденье – и тут же об этом жалею. Он лежит на полу, с неестественно выгнутой шеей, глаза открыты и застыли. Мертв.

Я чувствую ответственность за его смерть. Может быть, нужно было заставить его выйти из машины еще раньше. По иронии судьбы, со мной мальчику было еще менее безопасно, чем с охотниками. Но я уже ничего не могу с этим поделать.

Вид мертвого мальчика усиливает чувство серьезности происходящего; я снова осматриваю свое тело, пытаясь найти раны, не зная даже, где их искать, ведь болит все тело. Но когда я поворачиваюсь, острая боль пронзает мое ребро, оно ноет даже тогда, когда я пытаюсь глубоко вдохнуть. Я трогаю его – оно чувствительно к прикосновениям. Похоже, я сломала еще одно ребро.

Я могу двигаться, но мне чертовски больно. Кроме того, в моей руке осталась жгучая боль еще с прошлой аварии после попавшего туда обломка. Голова тяжелая, как будто зажатая в тиски, в ушах звенит и в голове пульсирует боль, которая все не проходит. Наверное, я получила сотрясение мозга.